Хуже, чем в кино. Часть 3

Кандалы

Вадим пошевелил головой, и его пронзила острая боль. Он застонал. Глаза не открывались — веки опухли, налились кровью и даже не хотели подниматься. Кое-как раскрыв глаза, Вадим осмотрелся.

Он лежал на холодном полу одиночной камеры. На нем были остатки праздничного костюма, порванного и перемешанного с его собственной кровью. Он не мог пошевелиться — каждое движение причиняло боль: болели ребра, живот, ноги. Казалось, не было места на теле, которое бы оставили живым его мучители.

Вадим стал понемногу вспоминать. Вспомнил отдельную камеру. Стул, стоявший посредине. Себя, привязанного к стулу. Там были двое: один спрашивал, другой бил. Каждое воспоминание об ударе отзывалось жуткой болью.

Кто они такие? За что его схватили? Точно не менты. Но какая-то спецслужба — это было видно по их разговору, одежде, манере бить (этой манере его учил отец, но говорил, что для самообороны). Неужели ФСБ? Но ведь там работает отец, он бы не позволил…

[gn_frame align=»center»][/gn_frame]

Вадим окончательно очнулся. И вспомнил все. Эта самая страшная часть воспоминаний, которые он изо всех сил старался забыть, снова и снова всплывала в его сознании. Они были настолько ужасны, что физическая боль казалась легким щекотанием, совсем не отвлекающим от плавящих каленым железом мозг мыслей.

Настя

Некоторое время назад Вадим решился сделать Насте предложение. Она, конечно, догадывалась об этом.

Впервые за все время их отношений он торжественно взял ее за руки и, глядя в глаза, сказал, что ему надо сообщить ей что-то очень важное. Но ему нужна была соответствующая обстановка: шикарная яхта, рассекающая по Неве, музыканты, розы и шампанское. И вся семья в сборе. В том числе Павел Алексеевич. Настя отказывалась, говорила, что не надо делать такого пышного праздника из-за ничего, но он был непреклонен. Этой девушке он хотел подарить столько радости, сколько она могла бы принять. Настя согласилась и пообещала уговорить отца приехать.

Они запланировали поездку в Питер, купили билеты на самолет и предвкушали волшебные выходные. Накануне вечером Вадим позвонил Насте:

— Ну что, красавица, собираешься? Я завтра заеду за вами в 8 утра, будьте готовы. Впрочем, я уверен, что ты будешь собрана уже к 7! — он рассмеялся, зная пунктуальность своей девушки.
— Вот-вот, Вадим, я-то буду готова! А уж ты меня постарайся не нервировать — я буду как на ножах, если мы хоть немного будем опаздывать на рейс.

[gn_frame align=»center»][/gn_frame]

Они еще немного поговорили и попрощались.

На следующее утро Вадим в красивом костюме, с букетом алых роз подъехал к подъезду Насти. На часах было времени без пятнадцати 8. Он подошел к двери, набрал код и поднялся на второй этаж. Позвонил в дверь.

Никто не ответил. Позвонил еще раз. Дверь так и не открыли. Вадим поразился: неужели еще спит? И это та, которая вчера укоряла его непунктуальностью! Вадим полез за телефоном, проверил время — действительно, 7-45, все верно. И стал набирать номер Насти.

Гудки шли, но трубку никто не брал. Где-то внутри зашевелилось беспокойство, когда Вадим услышал сквозь дверь тихий, но отчетливый звонок. Телефон Насти звенел уже в который раз, но никакого движения за дверью не было.

Как так? Ведь дома должна быть Аня, младшая сестра. И Павел Алексеевич, который никогда не опаздывает. Неужели они все спят и не слышат? Как можно так крепко спать?.. Или ушли куда, а телефон забыли?.. Но куда?

Все эти мысли молнией пронеслись в голове Вадима, а руки уже сами толкали дверь. Она легко подалась, и Вадим в остолбенении зашел в квартиру. Здесь было очень тихо… слишком тихо. Пугающе тихо.

Будто страшный сон

— Настя… — дрожащим от волнения и страшных мыслей голосом позвал Вадим.

Тишина. Он прошел по коридору, слушая звук своих шагов, и боялся зайти в комнату. Что-то очень сильно сжалось внутри и не давало сделать еще два шага. Он слышал свое шумное дыхание, бешеный стук сердца — и ни звука больше.

Пересилив себя, Вадим зашел в гостиную. Ноги подкосились, из горла вырвался не то крик, не то мычание. Он мешком рухнул на месте.

[gn_frame align=»center»][/gn_frame]

На полу в луже крови лежала Настя, неестественно запрокинув голову. У нее было перерезано горло, а рядом блестел окровавленный нож.

Вадим подполз к любимой, продолжая мычать, стал трогать ее за голову, заглядывать в глаза, еще надеясь увидеть в них отголоски жизни. Все было без толку — смерть наступила несколько минут назад, и он уже ничего не мог сделать.
Вдруг что-то сообразив, он бросился в комнату сестры. Девушка была убита во сне, таким же зверским способом. Комната отца была пуста, постель не убрана.

Он не знал, что делать. Ничего не понимал. Сидел и мычал, раскачиваясь над телом любимой, когда его забрали люди в форме спецслужб.

Новый отсчет

Вадима выпустили из заточения через 3 месяца. Первый месяц пытались добиться признания, используя самые разные методы: сначала просто выбивали признание силой, потом стали вводить убивающие волю препараты. Он готов был подписать что угодно, и уже даже подписал.

Но отец сына не бросил. Рискуя служебным положением и даже своей свободой, испробовал все, что только мог: связи с влиятельными людьми, деньги, угрозы. Залез туда, куда бы в жизни не сунулся. Но сын есть сын, тем более ни в чем не виновный. Отец знал, что для убийства у Вадима не было ни жестокости, ни мотивов.

Но все улики указывали на него: на орудии убийства были найдены только его отпечатки пальцев, он был на месте преступления, а соседи видели, как утром, примерно в 7-30, к подъезду подошел молодой человек в костюме и с букетом цветов. Точно таким же, как у Вадима. Больше из подъезда до приезда людей в форме никто не выходил — это подтвердила всезнающая соседка баба Нюра, выгуливающая в это время собачку, и дворник Петр Михайлович.

[gn_frame align=»center»][/gn_frame]

Как потом рассказал отец, это был профессиональный киллер, нанятый «недоброжелателями» Павла Алексеевича. Он следил за Вадимом и знал его каждый шаг. В это утро он пришел убивать банкира и всю его семью. Пришел за 15 минут до Вадима, сделал свое грязное дело и ушел, не оставив ни следа. Преступление должны были повесить (и повесили) на Вадима. Только вот дочерей убили, а Павла Алексеевича так и не нашли. Он просто исчез.

Позже откуда-то просочились данные о том, что банкир еще появлялся в Москве, но выйти на него так и не удалось — он снова талантливо испарился, как будто растаяв в воздухе.

Вадиму пришлось еще два года провести в психиатрической клинике, чтобы хоть как-то прийти в себя: препараты, которые ему вводили во время дознания, превратили его в безвольный «овощ». В его сознании смешались реальность и сон, прошлое и настоящее, Настя и Динара, киллер и Павел Алексеевич.

После длительной терапии родители, оставив все, решили увезти сына в другую страну. И начать новый отсчет времени.

История основана на реальных событиях

Комментарий Svpsychology

Снова обонятельный вектор. Таинственный, загадочный, самый непостижимый. И все же системно-векторная психология Юрия Бурлана помогает нам его понять.

Самая важная мысль для обонятельника: «Угрожает ли что-нибудь моей жизни?» Выживание — вот то, что больше всего волнует человека с обонятельным вектором. Другие люди его не тревожат, даже если это его собственная семья. Его жизнь — превыше всего.

Как удалось спастись Павлу Алексеевичу от смерти? Ведь киллер приходил за ним.

[gn_frame align=»center»][/gn_frame]

У таких людей интуитивный невербальный ум. У нашего героя есть еще и кожный вектор, но в экстренной ситуации настоящая интуиция сильнее логики. Его интуиция «настроена» на частоту возможных опасностей для его жизни. И если такая опасность наступает, интуиция толкает обонятельника вон из постели, из самолета, из тонущего корабля и так далее.

У него перед глазами нет картинок грядущих событий — все это зрительные «примочки». Человек с обонятельным вектором просто повинуется яркому ощущению, подсказывающему ему, что же делать в данную секунду. Это даже не слова, не мысли — это четкое знание.

Имеем ли мы право обвинять его в том, что он бросил своих дочерей и тем самым обрек их на смерть? Нет. Связка кожного и обонятельного векторов делает из него человека, который в любой ситуации будет спасать в первую очередь собственную шкуру — на бессознательном уровне.

К тому же, он не знал, что именно угрожает ему и насколько это опасно для его дочерей. Возможно, его интуиция просто подсказала ему срочно уехать из города, и он повиновался ей, не отдавая себе в этом отчета.

Часть 1 (Начало)
Часть 2 (Продолжение)

Статья написана по материалам тренингов по системно-векторной психологии Юрия Бурлана

[adrotate banner=»2″]

обонятельный векторСистемно-векторная психология Юрия Бурлана